Автор: Пси-услуги глазами клиента

Вчера под вечер у меня случилась просто анекдотическая истерика. Такое редко бывает, но, видимо, вчера был «тот самый день». Человека, пришедшего к нам с «гуманитарной помощью» я чуть ли не маньяком посчитал. Хорошо хоть он об этом не узнал — чтобы справиться со своей истерикой, я выпил таблетку-«глушитель», и, уже отрубаясь, выяснил у королевы-матери, что истерика снова произошла на пустом месте. Ну я же не выжившая из ума старая тётка, чтобы так себя вести!
И, тем не менее, время от времени на меня накатывает такая волна тупого животного страха, что справиться с ней помогают только «сонные таблетки». Правда, на следующий день ползаешь осенней мухой и день практически убит. Да и справиться со страхами, ставшими почти «хроническими», никакая таблетка не поможет.
И, вот, несмотря на то, что я боюсь в этом признаваться, вдруг решил признаться… что б о ю с ь.
Боюсь, когда незнакомые мне люди начинают проявлять ко мне повышенное внимание. Вообще незнакомых людей по большей части опасаюсь. А некоторых знакомых опасаюсь ещё больше чем незнакомцев. И особенно опасаюсь этой замечательной категории людей под названием «друзья друзей». Страхи тут могут быть самые различные: от того, что они могут настроить тех редких людей, которых я считаю своими друзьями, против меня и до того, что кто-то из них до сих пор имеет на меня зуб и желает мне всего плохого.
Мне сложно объяснить, почему так. Это — травма, это — испуг, вроде тех, детских, которые потом «выкуривают» (или как это называется?). Пока я не знаю, что мне с этим делать, поэтому предпочитаю, как минимум, не светить своим лицом на аватарках в соцсетях и не рассказывать «друзьям друзей» о позитивных или важных изменениях в своей жизни. Как максимум — исчезать, когда мне становится совсем плохо.
Вот вам ещё немного правды обо мне, из той правды, которую я предпочёл бы не нести «в массы».
Пока я не п о в е р ю, что у меня действительно нет недоброжелателей, мне гораздо удобней оставаться в тени. И в маске. Потому что нет гарантии, что оставшись без оной, я снова не начну з а щ и щ а т ь с я…

***
И о физиологической стороне проблемы.
Думаю, чем заменить таблетки-«глушитель» («Кетилепт» в малых дозах), чтобы не засыпать. Всё-таки я не кошка, чтобы позволить себе спать по 18 часов в день, мне работать надо!:)
От успокоительных чаёв и аптечных успокоительных тоже сонный.
Алкоголь, кофеин, табак, энергетики — ничего из этого сейчас не употребляю.

(анонимно)

Анонимно:
Рано я радоваться начал. И даже сожалел, что когда-то не принял предложение друзей пойти к психологу (мол, сохранил бы такую прекрасную дружбу!)
Да нифига.

Выходит, когда тяжесть моей депрессии, благодаря волшебным «таблеткам счастья», уменьшается, а желание себя убить практически сходит на нет, я превращаюсь в личность настолько отвратительную, что вызываю отвращение… даже у психотерапевта. Видите ли, я снова «в роли», «в маске». Снова «ненастоящая». А что такое «настоящая» по его мнению?! Вот этот разочаровавшийся во всём человек, который не хочет жить, и которого от самоубийства останавливает только боязнь не умереть, а «подарить» родственникам ещё одного ходящего под себя? Человек, который до сих пор не умеет по-настоящему радоваться? Человек, с детства, с младших классов школы твердивший, словно мантру, «все люди хорошие, а я плохая»?
А может, для меня эта маска — кислородный шлем и я без него сдохну в считанные секунды! Или приросла она ко мне, как к попу козлиная шкура, и содрать можно только с мясом, и не факт, что после этого я буду жить. Я её не чувствую. Она как кожа. С ней удобно. И да, я допускаю, что, как только у меня появляется хоть какой-то ресурс, он тут же идёт на реконструкцию «маски»… которая впоследствии даёт возможность и дальше накапливать этот самый ресурс «потому что меня л ю б я т!»
Но тут в моей жизни появляются психологи или просто увлекающиеся психологией и прочим НЛП, которые всё это насквозь видят и им это категорически не нравится. И мне дают понять, что я — «манипулятор», плохой, и я снова начинаю себя ненавидеть.

И вот, получается как в дурном анекдоте: впал в депрессию — пошёл к психотерапевту, продолжил ходить к психотерапевту, чтобы окончательно разобраться в себе — снова впал в депрессию.
То ли качество белорусской психотерапии мне не очень подходит, то ли со мной конкретно «что-то не так».
_________________________________

Комментарии из исходного поста:

Мелалика Невинная:
это с терапией что-то не так. да, тебе могут указать на то, где и как проблема произрастает в тебе/через тебя, но оценочных суждений и, упаси хосспади, указания на то, что ты плохой клиент/человек и т.п. быть, имхо, не должно. хотя это может быть и твоей имхой, что тебе указывают.

Автор:
Мелалика, тут на самом деле всё так сложно…
указаний на то, что я плохой клиент/человек точно не было. И я уже для себя понял эту фишку: плох не человек, а его поступок, и злиться, соответственно, могут не на человека, а на его действия. И в данном случае психотерапевта (психолога? в общем, того кто слушает моё повествование , а таблетки не назначает) разозлил не я, а моя «неискренность». С другой стороны, от такой субъективной реакции на моё поведение я малость офигел. Тем более что я в своих действиях, т.е. словах ничего дурного не заметил, не почувствовал. И сразу же по дороге от психолога вспомнил ту историю, когда самые близкие (на тот момент) друзья, начитавшись про НЛП, а кто и сходив на 1й модуль, начали ставить на мне какие-то психологические опыты
(«смотрите, смотрите! как она глаза опустила!») и с тех пор начали называть меня «манипулятором». Тогда я очень сильно загнался. И сейчас, после последней встречи с психологом, снова вспомнив ту историю, я повторно мощно загнался.

А по поводу того, что «с терапией что-то не так» я всё-таки в какой-то степени согласен. Меня не всё устраивает в этом терапевте (том, который выслушивает). Во-первых, мы практически не работаем с прошлым. Да, мы начали «разгребать завалы от двери», вот только некоторые из этих «завалов» лежат в самом дальнем от двери углу, а у двери только хвост, спутанный с другим хламом, торчит.
Во-вторых… ему, как выяснилось, не нравятся «БДСМщики». Ну ладно, мне они тоже по большей части не нравятся, но у меня хоть уважительная причина на это есть, некий негативный опыт, который — я прекрасно понимаю — не истина в последней инстанции. Просто тогда такие люди попались. А есть же и другие. Поэтому и хочу поближе познакомиться с другими тематиками, чтобы сложить об этом явлении более объективное мнение.
А он (т.е. психолог) не хочет говорить о Теме в принципе и не скрывает своего негативного отношения к этому явлению, т.к. «просто этого не понимает». Как-то непрофессионально для психолога, имхо.

Продолжение предыдущего (http://psy-customers.alterglobe.ru/?p=124) от Кости Федотова:
Ещё к вопросу о прокрастинации и лени.
Со мной сейчас что-то странное происходит. Я бы назвал это «расстройством ценностей». Потому что я трачу время, необходимое мне, чтобы сделать работу, за которую мне заплатят вполне себе реальные деньги на то, чтобы сделать работу, за которую мне платят в основном лайками и репостами. И меня это радует, надо сказать. Каждый лайк меня радует. Больше чем деньги, которыми, будь они у меня сейчас, я всё равно бы сорил, как обычно делаю в глубокой депрессии.
Выходит, для меня лайки дороже денег. Выходит, если подумать, я даже плачу за лайки. Ну да, плачу своим временем, своими силами. Ну бред какой-то. Если подумать.
А если крепко задуматься, то это страшно. Спасать человека надо. Вот только как спасать?

Костя Федотов (https://vk.com/netoj):
Доброго времени суток! Мне уже немного полегче (относительно), и поэтому снова встал вопрос, который каждый раз терзает меня, когда мне становится полегче благодаря пси-услугам.
Вопрос лени и прокрастинации, необходимости отдыхать и необходимости работать.

Депрессия и фриланс. Депрессия и дедлайн. Необходимость отдыхать, необходимость работать и нехватка времени на то и другое. Доктор говорит, что необходимо расслабиться, но жизнь показывает, что, для того, чтобы заработать, необходимо поднапрячься. Отсутствие финансовой независимости, возможной лишь при возможности зарабатывать, всё равно вызывает стресс, но стресс вызывает так же и работа — любая.
Как с этим быть?

Здравствуйте!) У меня в последнее время возник вопрос, который совершенно некому задать. Я подумала, что формат сообщества позволит сделать это здесь.
В течении полутора лет я посещаю психотерапевта (не на частной основе). Частота моих визитов колеблется от 1 раза в неделю до 1 раза в 3 месяца. Формат наших встреч — разговор около 40 минут. У меня были тяжелые периоды — принимала много лекарств, антидепрессантов.
Дело в том, что я чувствую себя плохо. Не ужасно, не критично. Но я все равно не могу оценить степень этого «плохо». О проблемах с рпп <расстройством пищевого поведения> психотерапевт говорит: «Никто не сможет ничего с этим сделать, кроме тебя.» (Ну, очевидно, что я не могу — то есть вообще никто.)
Суть моего вопроса — могу ли я ждать, что психотерапевт будет разбираться со мной во всех моих проблемах? Не ожидание ли это «волшебства» от врача? Может быть, я просто не могу быть свободна от депрессии и разных терзаний, потому что моя природа этого не позволяет, а терапевт может только облегчить мне существование в некоторой степени?
анонимно, пожалуйста.

Находясь в информационном и правовом вакууме, который складывается вокруг темы психиатрии в России, очень сложно начать разговор. И все-таки мы попробуем.

Начнем мы с того, как мы видим ситуацию, сложившуюся в российском нарративном сообществе вокруг этой темы на сегодняшний день. А видим мы, что в нарративном сообществе на данный момент существуют два полюса отношения к теме психиатрии на практике. На одном полюсе находятся нарративные практики, которые пишут в своих объявлениях: «с психиатрией/психопатологией не работаю».
На другом — практики, деконструирующие с клиентами представления о норме даже в тех ситуациях, когда существует реальная угроза жизни и здоровью клиента (тяжелая депрессия с суицидальными порывами).

Почему мы выделили полюса именно так? Дело в том, что о психиатрии действительно невозможно говорить отдельно от понятия нормы. И если на одном из выделенных нами «полюсов» тема нормирования отсутствует, но подразумевается, то на другом именно нормирование оказывается в фокусе внимания. При этом и в том, и в другом подходе, с нашей точки зрения, имеются существенные минусы.

Так, первая парадигма как бы делит мир на «этих» и «не этих» людей, что во многом повторяет существующие в обществе практики, в том числе практики маргинализации и дискриминации людей, соотнесенных с темой психиатрии, а также практики поддержания ложной территории безопасности/невинности для тех, кто пока с ней воочию не сталкивался (и может по умолчанию считать себя «не этим» человеком, каким-то образом застрахованным от депрессии, нервного срыва, «добрых» родственников и других «точек входа» в тему психиатрии). Таким образом, «эти люди» должны искать себе каких-то специальных нарративных практиков, а «не эти люди», у которых выбор специалиста вроде бы оказывается несколько шире, в то же время рискуют лишиться помогающего специалиста, оказавшись в ситуации депрессии, госпитализации в психиатрическую больницу и т. д.

Что касается второй парадигмы, то тут деконструкция нормы доходит до некоторого абсурда. У нас есть конкретные кейсы, иллюстрирующие этот абсурд, и герои этих кейсов говорят, что если бы у них изначально был выбор, они сразу предпочли бы фармакологическое лечение вместо депатологизации тех сложных состояний сознания, в которых они находились.

Теперь мы вернемся к теме статьи и расскажем, почему мы взяли в скобки приставку «анти-» в слове «антипсихиатрия». Дело в том, что движение антипсихиатрии на Западе уже добилось существенных успехов, так что такие вещи как клиент-центрированность на данный момент на Западе уже относятся к психиатрии без всяких приставок «анти-«, в то время как в России эта идея до сих пор является достаточно радикальной.

Во время обучения нарративной практике нам доводилось много слышать о том, что в центре нарративной терапии находится клиент, в то время как многие другие подходы ориентируются на норму. Пообщавшись с реальными представителями отечественной психиатрии, мы пришли к выводу, что во многих случаях даже нормирующие представления оказываются довольно прогрессивными, т. к. врачи в клиниках чаще всего ориентированы не на клиента и даже не на норму, а на диагноз. Возможно, здесь играют роль особенности русского языка, где такие фигуры речи как «лечить шизофрению» являются самоочевидными. В свою очередь, такие описания процесса помощи оказывают, с нашей точки зрения, большое влияние на сами практики оказания психиатрической помощи. В результате врачи редко обращают внимание на качество жизни пациентов.

Когда мы пытаемся выстроить диалог с больничными врачами в нашей «полевой» работе, нам порой даже трудно бывает опираться на наблюдения, приблизился пациент к норме или же отдалился от нее в процессе лечения, так как врач «лечит диагноз» по протоколу, и между протоколом, врачом и диагнозом порой не остается места ни живому человеку, ни здравому смыслу.

Что же важно знать и уметь нарративному практику для того, чтобы эффективно помогать людям, близко и на собственной шкуре соотнесенным с темой психиатрии?

Мы много общаемся с людьми, пережившими госпитализацию в психиатрический стационар, периодически находящимися в тяжелых состояниях сознания и/или имеющими довольно специфические ландшафты идентичности и неординарное самовосприятие. И пока нам не удалось обнаружить никаких специальных умений, которые были бы чем-то новым относительно практик и этики нарративной терапии и работы с сообществами.

Да, помогающему специалисту хорошо бы проявлять внимание к мировосприятию клиента, к тому, что он как видит и какими словами называет.

Да, необходимо уметь видеть социальные причины различных проблем в жизни людей, деконструировать дискурсы и возвращать проблемы в социокультурный контекст.

Да, важно ориентироваться в окружающем мире, уметь получать информацию из различных источников и вырабатывать собственное понимание различных явлений, которые могут оказаться в фокусе терапии или оказывать на нее существенное влияние.

Нужно иметь арсенал методов, позволяющих достоверно выяснить, что именно является проблемой для человека, обратившегося за помощью, как он это называет и как это может называть сообщество, обладающее ресурсами для решения проблемы или снижения ее негативного влияния.

Практики социальной работы, навыки правозащиты и адвокации тоже никогда не будут лишними. То же самое касается комплекса умений, позволяющих видеть отношения власти, деконструировать привилегии, находить линии ускользания и переопределять расклад сил в ситуации.

Все это, с нашей точки зрения, довольно общие для нарративного практика компетенции, которые большинство нарративных практиков так или иначе нарабатывают и развивают у себя с опытом.

И хотя в обществе очень распространены практики разделения людей на «таких» и «не таких», у человека, соотнесенного с нарративной терапией и работой с сообществами, всегда есть выбор, следовать им или нет в своей жизни и практике.

АВТОРЫ: Люда Орел и Трикстер

~~~ из материалов к Девятой конференции по нарративной практике и работе с сообществами: https://drive.google.com/file/d/0BxWCiyzaCcN5QVJqT0liZWJkTW8/view?pref=2&pli=1 ~~~

Эту фразу я почти год назад услышал от психиатра. У меня была повышенная суицидальная готовность и, возможно, депрессия, но я очень хорошо держался, и поэтому мои слова о том, что мне плохо, видимо, не были восприняты всерьез.

В январе этого года история повторилась. Однако в этот раз я был настойчивее и сказал: «Отлично, вы можете мне не верить, это ваше право, но если вы не выпишите мне чего-нибудь от моих симптомов, я выйду в окно. Я действительно это сделаю». Я хочу озвучить проблему обесценивания состояния людей, страдающих от невидимой боли, от ментальных расстройств. Человек может выглядеть лучше, чем е_й на самом деле по разным причинам, и поэтому может вовремя не получить помощи.

Я очень часто оказывался таким человеком. Иногда я что-то быстрее диагностировал у себя сам, чем врачи додумывались до этого. Например, я догадался, что у меня эпилепсия задолго до того, как врачи додумались сделать мне энцефалограмму. Симптомы эпилепсии проявляются у меня лет с 14, а диагноз я получил в 20. Почему так вышло? У меня есть несколько вероятных причин. Первая — я аутичен. И из этой причины есть несколько следствий.

1. Я не выражаю эмоции так, как нейротипичные люди. Я научился делать интонации в разговоре и нужные жесты, но, кроме того, что это утомительно для меня, это становится неубедительным для врача, особенно, если речь идет о головной боли или о ментальном расстройстве. О чем-то таком, что невозможно увидеть без специальных приборов и тестов, а потому это наиболее подвержено эмоциональной и субъективной оценке. Когда я говорю: «я думаю, у меня депрессия, и я хочу умереть», мое лицо остается нейтральным, как будто я говорю: «передайте за проезд, пожалуйста». Или я могу начать «неуместно» улыбаться и шутить. Я пытаюсь справиться со своей огромной болью в этот момент. Врачи часто думают, что у меня все не так плохо, раз я дошел до них и способен их развлекать. В действительности, я пытаюсь продержаться еще какое-то время, чтобы остаться в живых.

2. Мне сложно называть эмоции, которые я переживаю. Всякий раз когда врач спрашивает меня: «что вы чувствуете?», мне кажется, что я снова стою у доски, и учитель задает мне перед всем классом вопрос, на который я не знаю ответа. Или я чувствую себя пойманным на месте преступления. Я не знаю, как объяснить, насколько мне плохо. Когда я подбираю слова, медленно, с огромными паузами или, чтобы заполнить неловкость, начинаю рассказывать о своих увлечениях, это выглядит неубедительно для врача.

3. У меня странная сенсорная чувствительность, например, я почти не чувствую физической боли. Из-за этого возникают некоторые забавные ситуации: Врач замечает недавний шрам у меня на кисти:
-Вы наносите себе повреждения?
-Нет.
-Тогда откуда этот шрам?
-Я не помню.
-У вас провалы в памяти?
-Нет.
-Что вы делали вчера?
-*рассказываю все очень подробно с утра до вечера*
-Может, вы вчера порезались?
-Я не помню.
-Может, все-таки у вас провалы в памяти? -Серьезно?

И эта музыка может быть вечной. Сказка про белого бычка. А я ведь могу действительно получить сильную травму и не помнить, где я порезался, ударился или ушибся. У меня был случай, когда я две недели проходил с переломом пальца на ноге и обратился в травмпункт только тогда, когда нога перестала влезать в ботинок. До этого школьный врач решила, что со мной все хорошо, и перелома нет, ведь я не корчусь от боли, когда она надавливает на больное место. Вторая причина — у меня ДРИ. Да, нас много в одной голове, да, это не очень просто понять.

1. То, что я пишу о себе в единственном числе — это вопрос безопасности и контроля. Я должен постоянно делать вид, что я вписываюсь в социальные ожидания, поэтому очень часто на прием к врачу попадает тот из нас, кто чувствует себя наиболее здоровым.

2. У меня, кроме того, сильный ПТСР и тонны трудного опыта исключения, обесценивания, травли и насилия. В том числе, со стороны врачей. Я годами делал вид, что все хорошо, приходя в школу, на работу, в университет, в поликлинику, словом в «общественные места». До сих пор я молчу о многом. Могу ли я рассказать этому конкретному психиатру про ДРИ без угрозы оказаться в стационаре против моей воли? Будет ли этот психиатр уважать меня как человека, если я перестану притворяться и скажу, что я транс? Получу ли я необходимую помощь, если сознаюсь, что у меня нет московской прописки? Я никогда не знаю, что безопасно говорить данному врачу, а за что меня могут наказать вместо помощи.

Я не призываю меня жалеть.

Я призываю подумать над этим текстом, в первую очередь, тем, кто оказывает помощь другим людям. Будьте тем человеком, который верит пациент_ке. Если человек говорит, что е_й плохо, он_а не обязана при этом «выглядеть именно так, как вы представляете себе человека, которой очень плохо». Гарантируйте конфиденциальность и безопасность. Не нарушайте свои обещания, верьте своим пациент_кам и держите свое слово.

Я с большим сомнением отношусь к психиатрии и психиатр_кам. С одной стороны, я знаю немало историй среди моих близких друзей, когда специалист_ки именно этого профиля им помогали, с другой стороны мой личный опыт общения с психиатр_ками (по результатам) был больше негативным.

Сегодня, когда я снова лег в четыре утра, а встал в три часа дня, то есть проспал 11 часов, я осознал, что больше не хочу себя за это ругать и обвинять. Какого черта? Для меня это не выходной, а естественный режим дня с тех пор, как у меня развилась эпилепсия, то есть с 15 лет (а диагностировали только в 20, но это другая история).

Только такой режим дня помогает мне сохранять высокое качество жизни, то есть я высыпаюсь и способен к активным действиям, а еще у меня нет судорожных приступов. Когда я еще консультировался с психиаторкой по поводу моей эпилепсии (это обязательно, хотя эпи – не ментальное расстройство), она посоветовала мне… пить дополнительно нейролептик и снотворное, чтобы спать, «как положено, с 11 до 7». Пардоньте, а кому положено? Почему я должен травиться двумя дополнительными «лекарствами» без особой на то необходимости? Все мои возражения были восприняты «сверху», как возражения малого дитяти, который побесится-побесится, да и съест невкусный суп. Я понял, что сотрудничества и уважительного общения здесь не дождешься, и ушел решать проблему сам.

И решил. Я сплю так, как мне удобно, и живу хорошо. В универ я могу несколько раз «недоспать», то есть лечь в два, а встать ко второй паре, в девять. Но потом я обязательно отсыпаюсь. Если я просыпаю в универ что-то критичное типа семинара, то я заранее договариваюсь с преподавателями, что утром я буду вечно опаздывать, поэтому я могу ходить с другой группой, присылать домашние задания по почте или прийти сдавать зачет в конце семестра, без всяких автоматов и других поблажек. Обычно это устраивает обе стороны (в этот раз это были теория эволюции и английский). Спецкурсы пропускать нельзя, но если они утром, это тоже не беда, я сплю два-три часа после них.
Результат: нет лишних лекарств, нет судорог, нет недосыпа. Есть успешная учеба в универе, есть высокое качество жизни.

Помог ли мне здесь психиатр? Нет.

Другая история. Про то, собственно, как диагностировали эпилепсию. Не зная, куда уже обратиться со своими жалобами на головную боль и другие симптомы (тут еще, правда, хреновые неврологи постарались), я обратился к психиаторке. Она меня очень долго слушала, поставила шизофрению и выписала галоперидол. А потом спохватилась: ой, а сделайте на всякий случай энцефалограмму! Я сделал.
«Ой, извините, у вас эпилепсия». Ну, ничего себе! Это такие «похожие» состояния! Их так «легко» перепутать!

Кто мне помог и практически спас? Энцефалографист, который заметил у меня эпи-активность. Психиаторка лечила бы меня галоперидолом от несуществующей шизофрении. Две недели спустя она же доказывала мне, что я «безнадежно нормален» и «сам справлюсь со своими проблемами». Куда только поставленная ею же шизофрения делась, ума не приложу. Рассосалась, наверное.

История номер три. Про пресловутый «транссексуализм». Я узнал, что мне положено «наблюдаться» и «проходить терапию» у психиатра минимум полгода по поводу моего «гендерного расстройства». Я как честный человек пошел наблюдаться и проходить терапию. На втором или третьем занятии психиаторка воскликнула «Игорь, вы неправильно рисуете печаль». ШТО?! Может, я еще и печалюсь как-то «неправильно»? Я встал, вышел из кабинета, вылил воду из-под красок в раковину, помыл кисти, вернулся, отдал инвентарь, попрощался и ушел.

Кто мне в итоге помог? Эндокринологиня. Она просто отправила меня на один (!) визит к психиаторке, которая подтвердила «диагноз» и дала добро на прохождение ГРТ. Она поработала как специалистка – анализы, назначения, исходя из этого, обоснованная схема приема гормонов. Плюсом и кредитом доверия послужило то, что я был у Д.Д. Исаева до визита к ней, и он сказал мне стандартное «через полгода приезжайте», а не «идите, вам в другое окошко». Но он не психиатр, так что про него здесь писать не буду. В данном случае визит к психиаторке был просто «пропуском», а не лечением.

За все эти визиты к психиатрам я отдавал немаленькие для меня деньги, я тратил свое время и нервы и в итоге мне помогали совершенно другие специалистки.

Я не говорю, что мне никогда не попадались некомпетентные специалист_ки других профилей. В моей жизни был стоматолог, который вырвал мне четыре здоровых зуба вместо одного с кариесом, хорошо, что зубы были «молочные». Была эндокринологиня, которая додумалась мне в 10 лет назначить гормональные препараты для взрослых. Была терапевтка, которая говорила, что голова у меня болит от того, что я «слишком жирный». Но все это были какие-то нелепые и досадные исключения. Гораздо, в разы больше, специалисток этих профилей, которые ставили мне верные диагнозы и адекватно лечили. Почти все они были «случайными», по записи в поликлинике, а не «по знакомству».

Когда мне говорят, что «не все психиатры такие, надо найти своего врача», мне хочется смеяться и плакать. Почему, если я иду к терапевт_ке, к хирург_ине, к стоматолог_ине, в конце концов, я могу рассчитывать по умолчанию на уважительное отношение, на точную постановку диагноза и корректное лечение? При этом я могу идти к первой попавшейся, в поликлинику по полису, и в 90% случаях хуже не бывает, а бывает лучше? Почему с психиатрией это НЕ работает? Почему количество низкой компетенции, некорректного лечения, хамства и унижения пациент_ок зашкаливает именно в этой области?

Интересно будет послушать ваш опыт и то, что вы думаете по этому поводу.

АВТОР: Игорь Демидов

Тема для обсуждения в сообществе пси-услуги:

Кстати придумалось, а бывает ли: пойти вдвоем с терапевтом на терапию. Как пара, но со своим терапевтом;)

Допустим, спорный вопрос и хотим прояснить?

=

Разговариваем о безопасности клиента и о своих ограничениях, как терапевта.

Я, например, подумала, что у меня есть внутренняя готовность, если понадобится, не просто порекомендовать своего личного терапевта, но и оплатить одну-две сессии (а это не 500р). После же я представила, что к своему терапевту могу вообще прийти вместе с клиентом. А чоу.

Интересно, бывали ли прецеденты в практике?

Наталья Петровская