Здравствуйте!
Меня зовут Света и мне остро нужна помощь зала 
Я имею клиническую тяжелую депрессию уже несколько лет. В довесок у меня недавно обнаруженное ПРЛ.
Три года назад я обратилась к психологу-терапевту, назовём её А. У меня тогда сильно трудно было с деньгами, поэтому я пошла к студентке, которой нужно было тренироваться, учиться, и была у нее реально первой клиенткой. Справедливости ради скажу, что мне до сих пор всё равно сколько у человека бумажек, а больше важно — выдерживаем мы друг друга или нет.
Сначала терапия была бесплатной, потом, когда моя терапевт защитила диплом, я стала ей платить небольшие деньги.
Сначала мне очень нравилась терапевтическая работа. На тот момент за плечами я имела приличный список «оставленных» мною терапевтов — по самым разным причинам. Важно сказать, что к А. я пришла с формулировкой — если не Вы, то я не знаю, кому ещё можно верить. И мне нужно очень много понимания и тепла. Ожидания оправдались — было большое понимание, и очень много поддержки, в которой я сильно нуждалась. А. в какой-то момент направила меня к психиатру, потом я лежала в больнице целых три раза, все это время терапевт оказывала мне психологическую помощь по переписке, либо лично, если была возможность, и частенько отвечала на мои письма почти каждый день. Мне трудно просить о помощи, кроме того, я не раз обжигалась на конфликтах о том, что я нарушаю чужие границы. Не удивительно, что каждое десятое мое письмо было сопровождено вопросами — а ничего, что я Вам так часто пишу и не страдают ли от этого границы в терапии. На что мне каждый раз А. уверенно отвечала, что она готова быть рядом столько, сколько нужно и можно сказать, что постепенно сама приучила меня писать ей письма между сессиями, когда мне плохо.
Спустя примерно полтора года, когда я в третий раз лежала в больнице, А. пошла на повышение квалификации в рамках своего направления — клиент-центрированного подхода. Когда я вышла из больницы, на первой же встрече с А. без предварительного обсуждения со мной новых правил сеттинга, о которых А. рассказали на новом обучении, терапевт А. просто поставила меня перед фактом: «теперь вы не можете больше писать мне между сессиями если вопрос не касается организации наших встреч, вам больше нельзя записывать на диктофон сессии, и цена повышается в 3 раза по сравнению с предыдущей».
Надо сказать, что в связи как с самой депрессией, так и с видом её лечения, у меня как раз после последней больницы появились реально большие проблемы с памятью. Вдовесок из-за болезни я очень долго вынуждена была сидеть дома потому что не могла работать по состоянию, так что у меня моментально организовались сильные сложности с оплатой нового формата. Тогда я впервые подумала, что готова поменять терапевта. Поскольку отношения с А. и работа с ней представляли и представляют для меня большую ценность — я попробовала побороться «за себя». И отбила себе обратно право записывать сессии на диктофон
Но именно тогда что-то сломалось и, кажется, до сих пор не починено…
Был ещё один вопрос — вроде бы мелочь, но бесил он меня просто до жути. На разрешенные письма организационного характера А. всегда отвечала в самый последний момент. Например, я в понедельник спрашивала, когда будет сессия — в четверг или в пятницу, и А. в среду поздно вечером сообщала, что сессия таки в четверг. Я не переношу неопределенность. То есть — мне это ОЧЕНЬ тяжело. А в кризисных состояниях — еще тяжелее. И А. про это знает. Плюс отсутствие поддержки между сессиями для человека в тяжелом состоянии. Поэтому я регулярно материлась про себя на А., что у неё такая манера отвечать на мои вопросы, но старалась терпеть… Важно добавить, что я имею тяжёлое хроническое заболевание, которое является жестким противопоказанием для большинства лекарств, которыми располагает психиатрия для лечения моих расстройств. Поэтому психиатры мало что могут сделать для меня. Это только паллиативная поддержка — чтобы был сон, минимальные силы (и то не всегда) и по возможности отсутствие планов на суицид…
И еще одна важная вещь. У меня всю жизнь очень тяжелые отношения с матерью. Много много лет эмоционального насилия и эмоционального инцеста от родительской семьи и конкретно матери. Она всегда запрещала мне какие либо проявления негативных чувств, любую мою попытку разозлиться, обидется, даже просто выразить несогласие вполне миролюбивым тоном, мать принимала в штыки. В итоге мне свойственен тяжелый токсичный стыд при любой попытке заявить о себе. Я всегда подробно расспрашиваю близких друзей обо всем, а на вопросы обо мне самой — часто отвечаю с трудом или мало. В терапии я много молчу и с трудом говорю о себе и А. как раз своей активной поддержкой до изменения сеттинга смогла это переломить. Но у меня по-прежнему большие проблемы с выражением гнева, тем более на значимых людей.
Когда изменился сеттинг, я очень тяжело переживала это. И много часов мы с А. пытались это обсуждать. В результате каждый раз, когда мне какие-то поступки терапевта причиняли боль, и я пыталась сказать об этом терапевту, мои идеи как будто теряли почву в разговоре с А. и так получалось, что А. вроде и не при чем… Сама не понимаю толком, что происходило. При этом А. очень поощряла, чтобы я всячески выражала чувства, особенно гнев, который я вообще никогда не выражаю…
Последние несколько недель я находилась в реально очень тяжелом состоянии в результате двух обстоятельств: был разговор с подругой, который поднял очень болезненные для меня темы, а терапевт А. легла на 1,5 месяца в больницу. Я с середины августа имею тяжелейшие приступы, на грани с психотическими, со слезами и истерикой, фоновой борьбой с планами покончить с собой в аффекте, деперсонализацией и прочими прелестями. Я почти честно соблюдала поставленные мне жесткие границы сеттинга и не писала А. ничего о своем состоянии, пока та была в больнице. Только один раз я прислала терапевту свой текст — ссылку на статью с моим авторством, это не требовало никакого отклика, и дважды спросила у А. о ёё самочувствии. На первый вопрос о самочувствии А. довольно вежливо ответила, на второй — нет. Поскольку был длительный перерыв в терапии, больше месяца, я попросила, чтобы первая после перерыва сессия была бы длиннее часа, например полтора, а если получится — два часа. и написала, что если это невозможно — я приму отказ. На это А. ничего не ответила, хотя письмо было организационное и вопрос про 2 часа я отправляла несколько раз. Кроме того, изза ухудшения состояния, я несколько раз писала А. очень вежливую просьбу сказать мне точнее, когда должна быть сессия или сориентировать, когда это будет понятно. А. ответила буквально за сутки, ну м.б. чуть больше, что сессия тогда-то, и что она будет час, без вообще каких-либо объяснений. Когда я попросила хотя бы сказать мне, почему это нельзя обсудить, почему нельзя сказать, что два часа невозможно — заранее, и т.д, А. ничего не ответила. Это были письма.
Тогда я, впервые за почти три года терапии, решилась, наконец-то, выразить гнев, и написала А. длинное злое письмо. В письме в жесткой, впервые без бесконечных извнений, но все же вполне корректной форме, я сказала о том, как мне трудно ждать ответа на организационные письма, касающиеся дня, времени и длительности сессии, не получать никакого ответа, или получать неполный ответ. И не получать даже никакой реакции на мои просьбы — хотя бы отказ их выполнять. Писала, как мне больно, что А., например, не задала вопрос о том , почему мне нужно два часа. Какое сильное чувство покинутости и отвержения, тревоги и растерянности у меня вызывает такое поведение терапевта.
А коротко написала, что все это согласна обсуждать только на сессии. И вот сессия. В начале А. расспрашивала меня про чувства, которые я испытывала во время написания письма. я упомянула гнев. Сказала про чувство что в терапии нет безопасности ,потому что постоянное чувство неизвестности, молчание А., отсутствие ответов даже на организационные вопросы вызывает очень сильную тревогу. Дальше я говорила о своем тяжелом состоянии, , о постоянной невыносимой душевной боли. Терапевт, вроде бы, задавала уточняющие вопросы. Но итог подвела такой. «Я так понимаю, что это письмо было вызвано вспышкой агрессии в мой адрес на фоне нестабильного состояния и я вижу что вы сожалеете о написанном» (там так получилось, что я действительно начала сожалеть о письме ровно во время обсуждения этого письма с А., а по факту отправки я очень даже была довольна собой. поэтому идею А. о сожалении я подтвердила). Затем А. сообщила мне, что сама чувствует много злости и гнева, и на это письмо, и на то, что я нарушила договоренности тем, что присылала А. письма когда та не работала. Напоминаю, в одном письме была ссылка на мою статью и оно даже не требовало ответа, в двух других – вопрос, «Как вы себя чувствуете?». Даже если А. сочла этот вопрос нарушением сеттинга, я никак не могла понять, почему она не сказала мне об этом сразу. Ведь на первое письмо А. ответила. Она ведь могла в этом письме написать, что впредь просит этого вопроса не задавать, что он нарушает границы сеттинга?
Я сейчас которые сутки умираю. Буквально. И я уже не в состоянии оценивать ситуацию, мне совсем плохо, при попытке что-то рассказать, поделиться, я или рыдаю или обесцениваю и затыкаю сама себя. А описать, какой невыносимый стыд я ощутила на сессии с А. — вообще…
Мне было тогда настолько плохо, что я попросила А. сказать мне, как я могу СГЛАДИТЬ ПРИЧИНЕННЫЙ МНОЮ УЩЕРБ (Карл!) и поддержать А., исправить свою оплошность.
А. ответила, что справится сама и, если нужно, возьмет отпуск…. Карл.
Скажите пожалуйста, как вам кажется, насколько профессионально такое поведение терапевта? Мне почти невыносимо думать, что я должна менять терапевта. Я хочу попытаться донести до А. свои чувства еще раз.
Есть у кого-то из вас есть идеи, как это лучше сделать менее болезненным для меня способом – пишите, пожалуйста!
То же на Фейсбуке:
https://www.facebook.com/psy.customers/posts/555075058010614
ВКонтакте:
https://vk.com/wall-108114569_148
Ирика Крати (ВКонтакте):
Оффтопом, но очень обнимаю! Ыыыыыыы…
Трикстер:
Поведение терапевта мне профессиональным не кажется. Это мрак кромешный, честно говоря.
По-моему, тут не имеет смысла доносить до А. свои чувства. Тут, по-моему срочно нужен другой, вменяемый, терапевт.
Очень сочувствую!
Люда Орел:
Мне кажется, что такое поведение терапевта совершенно не профессионально. Она ведет себя крайне непоследовательно, что особенно недопустимо при работе с людьми с диагнозом ПРЛ. Кроме того, меня смутила ее интерпретация — «итог» вашей последней сессии. Выше Вы пишете, что уже пытались поговорить с ней о том, что Вас не устраивает, и по итогам Ваши идеи «как будто теряли почву». Из чего я могу сделать вывод, что в работе этого терапевта интервенции и интерпретации, вызывающие такие эффекты — в диапазоне от возмущения до дереализации — не редкость. Мне кажется, это очень не полезно как в «разовом» варианте, так и с учетом эффекта накопления.
Сочувствую Вам по поводу происходящего в этой терапии и по поводу возможно предстоящей смены терапевта. Сил Вам, чтобы смочь позаботиться о себе в этой ситуации.
Любовь Назарова (Фейсбук):
Очень сочувствую Вам. Обнимаю!
Насчет профессионализма терапевта — присоединяюсь к предыдущим высказываниям.
Честно говоря, мне кажется, что терапевта Вам придется менять. Очень сочувствую. Вы достойны поддержки и хорошего и профессионального к себе отношения.
Люда Орел:
Да, и еще про сеттинг мне хочется добавить. При работе с клиентами, имеющими серьезные личностные расстройства, в том числе ПРЛ, показан четкий сеттинг: работа строго в один и тот же день недели (дни недели, если состояние клиента требует более частой психотерапии), в одно и то же время. Если терапевт не в состоянии отрегулировать свою жизнь так, чтобы это обеспечить, ему, по-моему, не следует брать в работу людей с чем-то «сложнее насморка». А когда о дне проведения сессии терапевт способен сообщить только накануне — это вообще «за гранью добра и зла». Мне в этом видится игнорирование интересов клиента.
Лунный Странник (ВКонтакте):
имхо — у терапевтки чувство собственной важности зашкалило
Maria Velikanova (Фейсбук):
Попробую не оценивать качества терапевта вообще, но два конкретных момента в взаимодействии с психодинамической точки зрения (да, я сама нарративный практик, но мне кажется, что дедушка Фрейд — таки наш общий дедушка, есть вещи, которые нужно знать и помнить, в каком бы направлении ты не работал, КПТ, психоанализ, клиент-центрированный подход или нарративный…). Можно не соглашаться, а помнить — надо. Первые годы жизни ребенок учится воспринимать амбивалентность матери. Что мама, которая сердится, это не другая мама, плохая, а его мама, которая рассердилась. При нарушениях привязанности (да, тут уже Боулби, а не Фрейд:-)) могут быть разные варианты искажения и неспособность принять амбивалентность. Ребенок может усвоить, что у него две мамы, плохая, и хорошая, и когда появляется плохая, не верить, что это его мама, и ждать появления хорошей. И ребенок может решить, что это он плохой, и поэтому мама злится. И то и другое, как мне кажется, произошло в вашем детстве, Света. За то время, что терапевт прибегала по первому зову, как делает мама с младенцем, вы успели поверить, что она — хорошая мама. Когда сеттинг резко сменился, вы не смогли интегрировать, что это тот же самый человек, и что не вы — плохая, вы-то ждете, что хорошая мама вернется, поэтому не уходите — уж очень сильный перенос был создан разрешением терапевта писать сколько угодно и получать ответы, слишком сильна память «о хорошей маме». Либо проваливаетесь в стыд и вину потому что вините себя в том, что мама изменила поведение. Дальше в следующем комменте, а то это уже длинный очень.
Maria Velikanova (Фейсбук):
Второй момент — конкретно о последней сессии. Тем, что терапевт выразила гнев на вас в момент когда вы, наконец-то, решились хоть как-то рассердиться, что для вас — трудно и непривычно, да еще и обвинила в нарушениях сеттинга, которых, судя по этому письму — не было, либо они были из-за неясных правил — просто полностью повторяет поведение вашей мамы, которая, если вы позволили себе гнев, или даже просто недовольство — тут же гневалась на вас. Дедушка Ф., внуки тебя забывают…Ну а сообщение, что для того чтобы восстановиться после этого ей может быть нужно будет в отпуск — это вообще, край. Потому что она не только укрепила вас в чувстве вины, но еще и заранее сделала так, что если она уйдет в отпуск и вы останетесь опять надолго без терапии, вы будете знать, что сами виноваты, причинили вред терапевту. Тут я не могу уйти от оценочности. Она знает о ваших частых мыслях о суициде. Грозиться уходом в отпуск потому что «клиент обидел», когда речь о пограничном клиенте — профессиональное преступление.
Ирина Мороз (Фейсбук):
Добрый день, Света!
Я прочитала, что у Вас уже есть опыт смены терапевта. Мне очень не хочется оценивать профессионализм терапевта, поскольку я не знаю резонов А. при смене сеттинга (я бы так не смогла, но это — мой субъективный взгляд).
Но вот, что мне кажется важным ( с моей точки зрения),это то, что Вы можете сменить терапевта независимо от его профессионализма.
Из Вашего рассказа я поняла, что у Вас длинная история отношений с А. Вы поддержали её и доверились ей, когда она ещё только училась. Вы предоставили ей возможность практики. Такая возможность — большой подарок во время обучения (ну, я тоже училась, и у меня тоже были люди, доверившиеся мне несмотря на отсутствие бумажек). И, как и во всяких длительных отношениях, в них есть моменты, о которых хочется вспоминать, а есть тяжёлые и неприятные моменты. Сейчас тежёлых моментов слишком много для Вас.
Меня восхищает Ваша работа по прояснению отношений с А., тщательный разбор и вербализация всех тяжёлых моментов, и это в то время, когда Вы находились в тяжёлом состоянии. На мой взгляд, Вы проделали большую работу, результаты этой работы (я по прояснение отношений) Вас не устраивают, но Вам важно попробовать ещё раз. Сколько ещё раз Вы можете себе позволить пробовать? (Это не риторический вопрос — я бы предложила назначить точное число, чтобы снизить неопределенность).
По моему, показ этой ветки А. — неплохой способ предъявить А, Ваши эмоции, чувства и ощущения.
Удачи!
И примите мою поддержку и сочувствие в Вашей работе над отношениями с терапевтом. С моей точки зрения то, что Вы делаете — очень сильно!
Ответ Светы:
Дорогие люди!
Я хочу сказать спасибо всем тем, кто отреагировал на пост про мои трудности с терапевткой А.!
Отдельно большое спасибо Люде и Трикстеру за оперативную публикацию моего текста, ибо это было очень актуально именно до сегодняшней встречи с А.
Я благодаря вам всем пришла в себя и смогла сказать А. всё как есть, все что мне не нравится и чего я хочу.
Мы очень конструктивно и уважительно друг к другу поговорили, мне стало сильно легче, появились договорённости, обеспечивающие безопасность.
Пока что я остаюсь с А.
Спасибо вам всем!!
Риола Ранти (ВКонтакте):
Света, меня восхищает Ваша способность так глубоко и осознанно анализировать ситуацию. Способность осознавать причины своего состояния и недовольства происходящим. Я горжусь Вами. И искренне надеюсь, что и А. будет осознавать, что и почему она делает в терапии. Я очень надеюсь, что А. понимает всю сложность сложившегося положения и работает с этим на супервизиях. Я желаю от всей души, чтобы эта ситуация разрешилась самым благоприятным образом.